Фантасмагория реальности

Однако в спектакле Б. Горбачевского мы не найдём того, что привычно ожидаем при «столкновении» с гоголевской поэмой, а именно: лирических отступлений со знаменитой Русью-тройкой, что не «даёт ответа» на вопрос о том, куда она «несётся», несбыточных «мечт» Манилова; «инфернальная» троица – Чичиков, Селифан, Петрушка – сокращена. Чичиков и Селифан вдвоём «несутся» на стоящей у задника бричке, но в этом недвижном полёте какая-то пугающая бесконечность…
Многое ушло из сценического текста не только по естественным причинам, касающимся чисто театральных моментов, но и, конечно, идейно не было взято Борисом Сергеевичем в спектакль. Потому что режиссёру важно было «вытащить» другое, то, мимо чего нередко проходим в поэме. А именно: кто подаёт мысль Чичикову о мёртвых крестьянах, которых можно выдать за живых? Секретарь, чиновник. Да, Чичиков развивает идею, облекает её в чудовищную плоть, но идея подана самим государством, системой, в лице её мелкого служителя. И именно эта же система в конце спектакля карает Чичикова Сибирью (тему наказания и покаяния Борис Сергеевич берёт из второго тома и свидетельств, оставшихся о замысле Гоголя). Путь Чичикова в спектакле приходит к наказанию, а не к продолжению. Потому как если оставить всё как в первом томе, то сразу вспомнится рассказ Шукшина, где герой спрашивает деревенского учителя: а кто на тройке едет-то? Жулик. И это перед ним должны «расступиться» народы и государства? Гоголь задумывал продолжение, где должны появиться «живые» души, а душа Чичикова должна ожить через очищение наказанием. Эта мысль больше согрела режиссёра, и смысл спектакля обрёл непривычный разворот.
Как правило мы смотрим на историю Чичикова как на очень русскую историю, благо у Гоголя об этом очень много и прямо говорится в тексте поэмы, но спектакль театра «Омнибус» через линию вечной и непреодолимой системы, которая сама по себе устроена так, что наталкивает на совершение неблаговидного поступка, а потом наказывает за него, показывает всемирность и общечеловеческую направленность сюжета.
Если убрать типично русские детали, то остаётся обнажённая история человека, который из-за довлеющих над ним материальных устремлений переходит на сторону зла (сам того не замечая), оказывается уловленным в сети, сам становится «инфернальным». И это уже всечеловеческая история. Поэтому портрет императора, под которым танцуют, сплетничают и работают чиновники города N, представлен лишь частично – гигантскими ногами, так как не важно, чьи это ноги, какого государя, какой эпохи и какой страны – это вечное положение дел. И что с этим поделать?
Кстати, очень современное состояние исторического сознания – всё идёт по кругу, всё существует заведённым порядком, человек – существо, способное на прогресс в сфере духа, совершенно не способно изменяться социально. Меняются века, уходят эпохи, даже страны перестают быть и рождаются новые, а человек как социальное существо ходит по одним и тем же проторенным путям. Без этих путей – темна и невозможна жизнь человеческого общества, но сами они настолько несовершенны, что открывают двери всяческой несправедливости…
Тема мёртвых душ становится мистической не только по первому плану, она наполняется ужасом предопределённости. Однако выход есть! Только сам человек может выбрать – идти ему по «предложенной» дороге, совершать ли сделку с совестью, или нет. Если человек добр и честен, он пройдёт между Сцилой и Харибдой. Он останется живой душой.
Маменька Чичикова (актриса Ольга Зацепина), то и дело появляющаяся то воспоминанием, то призраком, «учит» сыночка не брезговать тем, что подворачивается в жизни, однако и ужасается той степенью, до которой дошёл сын в погоне за достатком.
Сама по себе мораль в спектакле подана очень ясно, что является достоинством: нравственные туманности в искусстве в последние -дцать лет давно начали утомлять.
Образ Чичикова прекрасно воплотил в спектакле заслуженный артист РФ Вячеслав Борисов. Создаётся ощущение, что даже психофизически актёр сумел измениться под требования роли (помня В. Борисова в других ролях, ты ощущаешь это «изменение» очень чётко). Перед зрителем возникает именно тот Чичиков, который рождается в воображении при прочтении поэмы, более того, сознание уже прочно занятое «идеальным» Чичиковым – Александром Калягиным в фильме Михаила Швейцера – не заслоняет для тебя Борисовского Чичикова. Его Чичиков как бы становится вровень с Калягинским.
Не то, чтобы высокий, но и не низкий, не то, чтобы полный, но и не худой… Это гоголевское «не то, чтобы» Борисов наполняет горячей кровью. Он настолько «живёт» в роли, что ты невольно проникаешься верой в персонажа, интересом к тому, что будет в каждом диалоге, естественно зная все перипетии сюжета. То есть ты невольно начинаешь относиться к персонажу, не только как к «идее», но как к человеку из плоти.
Тем острее воспринимается мистический пласт: инфернальное исходит не от самого Чичикова, а от той ситуации, которой он сам заложник. Начав действовать, он уже не может остановиться. Адская тройка несёт его к развязке. И горестный возглас Чичикова-Борисова в истории с Ноздрёвым: «Зачем я с ним говорил?», - зритель воспринимает даже с сочувствием.
Борисов не столько изобличает своего персонажа, сколько пытается показать, как быстро пропадает птичка, когда коготок увяз. И эта человечность в подаче образа – подкупает.
Совершенным актёрским открытием спектакля становится работа Алексея Тегленкова в роли Собакевича. Его Собакевич – злой человек, притворяющийся «остолопом», на самом деле считающий всех ничтожествами, но не лишённый странного юмора. Совместные сцены Тегленкова и Борисова – отдельное наслаждение! Смотреть на хорошие «сцепки» двух крупных актёров – удовольствие, вызывающее желание вознаградить его отдельными аплодисментами, что и происходит.
Органичны и просто «купаются» в сценическом бытии своих персонажей – Максим Фаустов (Ноздрёв) и Андрей Заварухин (Манилов). Их сцены искрятся чистой актёрской радостью, которая заражает и зрителей.
К сожалению, не совсем точным оказывается образ Коробочки. Замечательная характерная артистка Вероника Небывалова как будто ещё не нащупала именно ту характерность, которая присуща туповатой и жадной помещице. Её Коробочка в заострённости внешних характеристик напоминает больше сказочный персонаж. Отсюда возникают смысловые лакуны. Не совсем ясными становятся резоны Коробочки, её собственно «коробчатая» сущность. Думается, что, обладая сильным мастерством, В. Небывалова ещё доработает образ в нужном направлении.
«Прореха на человечестве» Плюшкин в исполнении Андрея Плакунова также работает на очень внешних деталях. Однако через внешнее проступает поистине страшная внутренняя сущность персонажа. Складывается ощущение, что смердит не только в запущенном и по-диккенсовски мрачном доме помещика, но смердит он сам. Он отвратителен физически, но сквозь физику проступает то, от чего зритель испытывает тошноту моральную. Плакунов прямо играет аллегорию скупости. Почти со средневековой патетикой. Его Плюшкин запоминается именно этой совершенно небытовой обнажённостью одной черты характера, которая, как паук, выткала паутину целой жизни…
Нельзя не отметить работу хореографа «Омнибуса» – Виктории Пестовой. Её умение поставить танцы, изящно и точно задействуя природу именно драматических актёров, давно вызывает заслуженное уважение. В спектакле «Похождения Чичикова» Пестова ставит целый дивертисмент в доме Ноздрёва. Молодые актёры в виде жеребцов и кобылок, которых пытается продать Ноздрёв, а потом в «скоморошине» его дворни разухабисты, победительно комичны и при этом хореографически аккуратны и крепки. Соединение двух воль – режиссёра и хореографа – в данном случае наглядно представляет пример плодотворного творческого взаимопроникновения: ни одна не перекрывает другую. В результате – счастлив и зритель, и артист.
Спектакль идёт два часа, за которые мы успеваем объять основные вехи поэмы. Особенно такой формат хорош для школьников. Однако, нельзя не сказать о том, что некоторые диалоги хотелось бы продолжить, так как отличным актёрам «Омнибуса» было бы, где развернуться. Всё-таки жаль некоторых купюр в сцене с Маниловым, который в спектакле всё-таки в большей степени резвый розовощёкий «идиот», а не опасный своим бездействием мечтатель… Чуть-чуть бы добавить текста и вышло бы глубже и просторнее… Возможно, небольшое продление спектакля по времени не сослужило бы ему дурной службы, потому что актёрский ансамбль безупречен и вполне бы мог, что называется «потянуть».
Спектакль «Похождения Чичикова» – безусловно не рядовое явление. Положа руку на сердце нечасто на сегодняшнем театре мы можем видеть работы, радующие истинно честным, добротным подходом к материалу, не коверкающим классику, а выстраивающим современные смыслы без внешнего «осовременивания». Внятная режиссёрская манера Бориса Горбачевского, «рисующего» полотно спектакля, проявилась в этой интерпретации «Мёртвых душ» очень ярко. Б. Горбачевский – реалист. Поэтому даже мистика и фантасмагоричность предстают в его художественном мире очень выпуклыми, красочными, реальными. И в этом нет их умаления. Напротив, они становятся в чём-то даже страшнее, потому что от ужасов реальности труднее отмахнуться. В фантасмагории Горбачевского нет мистической жути, но есть утверждение мистичности самих жизненных законов. Это на серьёзном плане. А на ироническом – усмешка над «фантасмагорией» наших собственных представлений о том, что в жизни важно. И эта фантасмагория вырастает до размеров громадных – погоня за лично-материальным благополучием, не знающая преград, налагает печать на всю цивилизацию. И как раз эта-то фантасмагория воплощается в самую что ни на есть реальность.
Все элементы постановки в их слаженности, при этом открывающие пути и для развития, внушают надежду на долгую и добрую жизнь спектакля в репертуаре «Омнибуса».